Атаку отбили.
— Знаешь, что самое страшное на Саур-Могиле было? — говорит Захарченко. Я не знаю: по мне, так всё ужасно, но Захарченко уточняет: — Не было воды…
Я дважды к ним приезжал, и второй раз когда заехал, сразу уйти не смог… Мы зарывались под памятники побитые и получалось, что эти памятники — они сверху нам помогали, а мы под ними сидели. Только прямое попадание — это жутко.
А я сидел возле «Зинки». «Зинка» — это «ЗУшка»[10], мы её звали Зина. Она героически погибла. Как настоящий боец. Последний раз, когда я её видел за три дня до смерти, она уже стояла на каких-то деревянных чурбаках, там были деревянные клинья подбиты, то есть она уже наполовину стреляла с дерева, но стреляла. Пять раз стрельнет, и мы её заново собираем. Первые сутки, когда у меня выплёскивает адреналин, я хочу пить. Я могу выпить ведро воды. Вот Кот — мой командир разведки — он жрёт. Он, наверное, лошадь на адреналине может сожрать. При мне он съел три килограмма колбасы докторской с батоном — такая громаднейшая палка колбасы. И он её утоптал. У всех по-разному это происходит. Семён из моей охраны — на адреналине чихает. Дима вообще приходит в себя только через неделю после боя. У каждого своё. Для меня, когда воды нет, — это жуть. Хрен с ним, что нет возможности помыться и воняет от тебя как от последнего козла: жара, лето, разгрузка, автомат…
Мы говорим с Захарченко о том, что упавший памятник советскому солдату на Саур-Могиле надо оставить: вот в таком виде, чтоб помнили.
— И часовня там нужна… — добавляет он. — Я обещал. Сделаю.
Тот июнь был бешеный, новости шли каждый день.
12 июня в Донецке диверсионная группа расстреляла микроавтобус сопредседателя Верховного Совета ДНР Дениса Пушилина — самого его в автобусе не было, погибли три человека, в том числе помощник Пушилина.
Обстрелы и убийства диверсионными группами ополченцев, попытки терактов в отношении политических и военных лидеров народной республики случатся в течение лета в Донецке не раз.
13 июня украинские войска внезапным рейдом взяли Мариуполь — в котором, на самом деле, почти не было сил ополчения: город достался ВСУ практически без боя. (Спустя неделю станет известно, что в городе в результате «зачистки» пропало 74 человека — из числа «сепаратистов» и сочувствующих. По сей день никто этих людей не ищет, и пока Мариуполь под властью нынешнего Киева, искать не станет. Большинства из них, скорее всего, уже нет в живых.)
На следующий день под Луганском был сбит военно-транспортный самолёт Ил-76. На борту было 49 человек — украинская десантура и экипаж; все погибли. Жуть ситуации в том, что, по словам украинских солдат из той же бригады, что перешли на сторону ополчения, среди десантников были «штрафники» — те, кто не хотел воевать или плохо воевал против ополченцев. Точно известно, что двое десантников были из Донецка. Остальные в основном из Днепропетровска.
В тот же день автоколонна Государственной пограничной службы Украины попала под Мариуполем в засаду ополчения.
Тогда же, 13 июня, разведгруппа Стрелкова атаковала украинскую колонну, перевозившую «Ураганы», а под Славянском сбили украинскую «Сушку».
14 июня Су-25 разбомбила водоочистные сооружения в городе Дружковка.
15 июня произошли бои в районе Ямполя и Кировска. Бомбили Черевковку, попали в Храм преподобного Серафима Саровского — тогда ещё этим попаданиям удивлялись; потом перестали.
16 июня бомбили Краматорск — попали в хладокомбинат, автошколу и туберкулёзный диспансер. На другой день по Краматорску будет нанесён удар из РСЗО «Град».
Наряду с Краматорском бомбили Славянск, Красный Лиман, Горловку.
16-го была сбита ещё одна «Сушка».
В тот же день на Саур-могиле появились гаубицы: орудия подтащили ополченцы батальона «Восток», через девять дней нежданно вернувшиеся после неудачного штурма Мариновки с территории России.
На тот момент Россия, несмотря на многочисленные заявления украинского руководства, никакой помощи живой силой сепаратистам не оказывала. Однако стрелковое вооружение неведомыми путями поставлялось — чаще всего с крымских складов, что не давало возможности уличить РФ в поставках оружия: маркировки на стволах стояли украинские.
При этом стоит заметить, что ещё в мае США открыли воздушный мост, по которому на Украину начало поступать со складов НАТО снаряжение, средства связи, сухпайки, медицинское оборудование. Летом ополченцы обнаруживали всё это добро в огромном количестве на отбитых базах и блокпостах.
В киевских кабинетах власти советники из спецслужб США начали занимать кабинет за кабинетом — по непроверенным данным (кто ж их даст проверить!) в летнюю кампанию на Украине побывало до трёх тысяч различных инструкторов и специалистов. Стоит заметить, что к началу лета российских добровольцев в ополчение вступило немногим больше.
Хотя в течение лета поток ополченцев из России вырастет многократно: осенью уже будет называться цифра порядка 30 тысяч человек, побывавших на Донбассе.
Да, есть пресловутые «международные нормы», но справедливости ради заметим, что для России и миллионов российских граждан ситуация на Донбассе в прямом смысле была родственной, своей. Многие ополченцы элементарно ехали к родне и товарищам. А что там забыли ребята из США? Кто там у них был роднёй?
И, конечно же, не только американцы отметились на Донбассе.
В основном через Польшу на Украину поехали многочисленные наёмники. Впервые об этом написал в своих публичных отчётах Стрелков — когда на поле боя остались убитые с бело-красными нашивками: эмблемами польской армии. Потом известия об иностранных наёмниках стали частыми и даже обыденными.
Олег Царёв, тогда ещё глава Парламента Новороссии — структуры, которая должна была начать работать, но так и не заработала, — рассказывал мне, что летом ему передавали в руки, в качестве отчёта, около двадцати польских паспортов.
Чернокожих наёмников мои знакомые ополченцы видели с завидной периодичностью на разных участках фронта. Поборникам чистоты белой расы из добровольческих батальонов это вовсе не мешало.
На стороне ополчения, замечу мимоходом, воевал, почти с самого начала, только один чернокожий — Бэно Айес, национал-большевик из Латвии, совершенно героический персонаж. По крайней мере, других чернокожих в ополчении я не встречал и не слышал о них. Но, естественно, не огорчился бы, если б встретил.
Примерно тогда или чуть позже появились в украинской армии отдельные подразделения из числа антикадыровских чеченцев и наёмники из Грузии.
В этом смысле нелепы все сетования замайданной интеллигенции на тему: ах, на каком основании на Донбасс приехали ополченцы из России?
Резонно спросить: а вам зачем столько наёмников, ребята?
Всё это, впрочем, не помогло Киеву провести блицкриг. Помимо Мариуполя, на защиту которого у ополчения элементарно не хватило наличного состава, украинским силовикам похвастаться было нечем.
Стоит вспомнить попытку взять под контроль границу с Россией в Луганской области. В июне ВСУ действительно пробили — при минимальном, опять же, за неимением сил, сопротивлении — коридор длиной почти 100 км. Но дальше их наступление остановилось, и смысл наступления обнулился — у ополчения осталось ещё 120 км границы. Поток добровольцев и разнообразной контрабанды просто сместился в сторону.
22 июня, по инициативе Киева, были затеяны первые мирные переговоры.
Председатель Совета министров ДНР Александр Бородай объявил о прекращении огня до 27 июня.
Вместе с тем Стрелков написал в своём обращении, что перемирие с ним не согласовано, и его подразделение соблюдать договорённости не будет.
У Славянска были свои резоны и свои, уже непоправимые обиды. На тот момент в городе сильнейшим образом, в несколько заходов, разбомбили улицу Русскую — в чём, возможно не без оснований, видели целенаправленное действие.
Очевидцы запомнили сцену, когда священник отпевал целый подъезд сразу.
«Трудолюбивые и мирные люди, которыми являются большинство дончан и луганчан, почувствовали нашу симпатию, любовь и уважение, — заявил 1 июля Пётр Порошенко. — Вооружённые силы Украины, Национальная гвардия, другие подразделения никогда не позволят себе применить силу против мирных людей. Они никогда не будут бить по жилым кварталам. Украинские солдаты и гвардейцы будут рисковать собственными жизнями, чтобы не подвергать угрозам женщин, детей, пожилых мужчин… Такова вечная рыцарская природа украинского воинства».
Через два дня начались массированные бомбёжки Славянска, Краматорска, Ямполя, Николаевки и посёлка Семёновка — на блокпосту возле которого как раз и стоял взвод Моторолы.
С июля украинские военные будут применять РСЗО[11] «Град» масштабно и не очень скрываясь.
